Не рыбу, а удочку

У Кастанеды было такое понятие: вклад в человеческий дух. Суть этого действия заключалась в том, что благодетель должен совершить некий акт дарения, акт доброй воли, не подразумевающий никакой обратной связи. Сделать доброе дело для человека так, чтобы тот не знал, откуда свалилась удача. Наверное, основной посыл этого фокуса заключается в том, чтобы делать добро, не ожидая ничего взамен. Благодарность того, для кого совершается такой поступок, скорее всего, должна пестовать чувство собственной важности, которому места в жизни воина нет.

Однако, если взглянуть под другим углом, то в нашем мире дело совсем не в благодарности и вслед затем – распухшем до размеров небоскреба эго. Собственно, благостное ощущение себя спасителем слишком тонкое и сложное чувство. Зачастую оно закопано в подсознание и является детищем сложноорганизованных ментальных структур, о которых нет желания разглагольствовать.

На деле же в восьмидесяти процентах случаев происходит вот что: тот, для кого мы что-то делаем хоть и может тешить наше самолюбие восторженным «спасибо!» (да и то далеко не всегда), но вслед затем вдруг лишается собственной мотивации и вспрыгивает нам на горб.

И дело не в том, что тяжело – наши горбы многое могут вынести – а в том, что мы лишаем того, кого тащим, собственной инициативы развиваться. Решать какие-то жизненно важные вопросы, которые ЕГО вопросы, не наши. И если с посторонними и мало знакомыми это можно либо быстро пресечь, либо вообще не успеть инициировать, то с близкими и родными все обстоит иначе.

Мы тут начитались о безусловной любви. Ну или воспитаны так, что всем по гроб жизни чувствуем себя обязанными. И наверное безусловная любовь – это прекрасно, кабы она исходила не от одного существа, а от всех. И были бы мы все – сбалансированные, равно дающие и берущие, тепло-взаимо-обменные бесконечно, да ведь это не так.

Персона, которую вроде и можно было бы уличить в способности безусловно любить, зачастую порождает этим своим всеприятием какие-то совсем уже монструозные тенденции в безусловно любимых людях. И все это потенциально прекрасное действо превращается в череду потаканий капризам взобравшихся на горб. И даже если сердце дающего столь безвозмездно радуется, подобно сердцу Матери Терезы (кстати, как известно, с ней не так все однозначно, с матерью), то пользователи данной программы никак не меняются. И со временем даже забывают сказать это свое «спасибо», потому что привыкли к шаре по умолчанию, так сказать.

Нам трудно видеть такое в себе и еще труднее – в тех, к кому мы привязаны и за кого искренне болеем душой. Первое побуждение – это разбиться в кровь, если у них какие-то трудности. Кстати, в большинстве случаев – эти трудности весьма легко решаемы без нашего истерического прыжка через собственную голову.

Что там говорят? Не рыбу дайте, а удочку.

Фильм был «Всегда говори да». А хорошо бы снять другой, что-то типа «Умей говорить нет». Мы можем отказать ребенку, если он орет и хочет вредное лакомство, но почему-то не можем отказать взрослому, когда он давит на жалость или чувство вины, которые, кажется, нам вбили куда-то так далеко, что непонятно, как и откуда выковыривать.

Мне кажется, любовь не в том заключается, чтобы развращать и потакать без разбору, желая быть нужным и полезным, а в том, чтобы помочь другому обрести собственную свободу движения.

Помощь в критический момент никто не отменяет. И сердечное участие тоже.

Мы имеем абсолютное право говорить нет, предпочитать свое удобство или хотя бы стремиться к балансу во взаимоотношениях – как с близкими, так и с далекими. И при этом держать в поле внимания того, кто нам дорог и чьи трудности небезразличны, и быть достаточно мудрым, чтобы не лишать его собственных уроков и достаточно любящим, чтобы дать ему понять, что он не один.